Герцог всея Курляндии [litres] - Маргарита Полякова

Я только головой покачал. Уж мне-то было известно, что ближайшие триста пятьдесят лет человечество так и не построит мир во всем мире. А если ориентироваться на те события, которые происходили по всей планете до того момента, как я попал в прошлое, то перспектива вообще не лучшая. Люди были на пороге того, чтобы капитально себя истребить. Но разве расскажешь это Гюйгенсу?

Единственное, что я мог сделать – возразить, что наступление благословенного времени всеобщего мира лучше ожидать хорошо вооруженным. Потому как те же шведы могут оказаться вовсе не высокоинтеллектуальными пацифистами, а обычными грабителями. А от подобных личностей следует защищаться по мере сил. И лучше всего – делать это совершенным оружием, поскольку противник явно превосходит численностью и умением воевать.

Впрочем, вскоре мне самому стало не до изобретений. Попытка организовать жизненное пространство наткнулась на некоторое неодобрение местных жителей. Я с ходу не слишком разобрался, как у них тут все устроено, и влез, как слон в посудную лавку. Жители Каркле не обрадовались тому, что их мастерские собираются огородить, поскольку считали, что это отпугнет заказчиков и торговцев. В общем-то, я мог бы и не обращать на это внимания. Тупо приказать, и все. Но зачем мне конфликт на ровном месте? Тем более что открыто недовольства никто не выражал, и я бы не узнал о нем, если бы мне не донесли. Для меня предпочтительнее иметь дело с лояльным населением. Оно намного полезнее.

Как я уже говорил, после шведского визита осталось много пустующих домов. По закону, оставшееся без наследников имущество отходило в казну. Что хорошо в деревне – все знали, кто есть кто и кто кому какой родней приходится, так что разобрались быстро. Вот и хорошо. У меня на это имущество были далеко идущие планы.

Мастерские пострадали даже больше, чем дома. Шведы мало того что унесли все, что смогли, так еще и активно искали запрятанные деньги. В общем-то, мастера действительно жили лучше, чем крестьяне, но Каркле не производило впечатление богатого места. Не думаю, что нападавшие здесь здорово поживились. Только урон нанесли. И единственный положительный момент, который был в этой ситуации, – я без проблем нашел несколько пустых помещений, стоящих недалеко друг от друга. Вот их-то мы и решили огородить. Еще две мастерские пришлось снести, а кустарник мы вырубили, чтобы пространство хорошо просматривалось.

Пока я разбирался с имуществом и думал, как обеспечить мастерским безопасность, до нас наконец добрался Глаубер. Это случилось где-то за месяц до Рождества, которое лютеране, как и католики, отмечали 25 декабря. Несмотря на то что предшествовавший этому событию четырехнедельный пост только начался, я уже ждал праздника с нетерпением. Хотелось, наконец, снова нормально поесть. Я уже не знал, на что отвлечься, а тут такое событие! Прибытие известного ученого на… Блин, даже не знаю, как правильно обозвать этот вид транспорта. Наверное, возок.

Небольшое, почти квадратное сооружение без особых изысков, с небольшими окошками и покатой крышей, установленное на широкие полозья, выглядело довольно надежно. Крепкие лошадки радовали глаз повышенной лохматостью, а кучер походил на вилок капусты. Морозец был градусов пятнадцать, не больше, так что мне стало очень любопытно, как он нарядился бы в минус тридцать. Или в такую погоду уже никто не путешествует? Да вряд ли. Тогда в той же России на всю зиму активная жизнь замереть должна. Как-то нереально.

Повозок было две, причем нагруженных по самую крышу, поскольку Глаубер привез с собой не только помощника по имени Гейнц, но и все необходимое для организации лаборатории[1]. И фанатиком он оказался тем еще. Если бы не приставленный лакей, забывал бы и про еду, и про сон, что было совершенно недопустимо. Глаубер и без того выглядел так, что краше в гроб кладут – худой, с провалившимися глазами и изжелта-серой кожей. Ну а чему удивляться? Он сам изобретал, сам испытывал и сам дышал всякой гадостью. Все-таки ученые – ненормальные люди.

Пока Глаубер обустраивался, я порасспросил его помощника. И тот рассказал такие истории, от которых просто кровь стыла в жилах. Талантливый ученый здорово угробил свое здоровье. Его организм насквозь отравлен всяческими химикатами, и я даже не представляю, можно ли с этим что-то сделать. Если только запретить травиться дальше. Как я понял, все ученики мастера разбежались, как только он начал болеть. Остался только Гейнц, самый амбициозный, желающий овладеть тайными рецептами и хитрыми секретами. Жаль его разочаровывать, но ко всему вышеперечисленному нужно еще и талант иметь.

Под лабораторию Глаубера изначально мною был определен крепкий каменный дом, где работали с порохом. Однако, прибыв на место, я нашел более интересный вариант. Здание, где жила семья стеклодувов. После войны в живых остались только его вдова и двое детей. И теперь женщина хотела продать помещение и уехать к родне. Идеальный вариант! Внутри полутораэтажного каменного дома стояло аж две печи, так что он идеально подходил для моих целей. Да и для Глаубера печи были предметом первой необходимости. Он наверняка потом создаст вариант под себя, по своим рисункам, но для начала и это было неплохо.

Глауберу, кстати, и сам дом, и печи понравились. И он начал активно обживать помещение. Я с любопытством рассматривал различные приспособления, встававшие по своим местам, и сравнивал с знакомыми по прошлой жизни кабинетами химии. Небо и земля. А ведь Глаубер действительно был крупным, талантливым ученым, а не аферистом, пускающим пыль в глаза. Такие, как он, заставляли науку идти вперед семимильными шагами.

На одной из кирпичных печей появилась большая стеклянная реторта, которая представляла собой шарообразный сосуд с длинным, отогнутым вниз отводом – с виду она походила на перевернутую курительную трубку. На полках во множестве расположились склянки с различными минеральными веществами, бальзамами, маслами и лекарственными травами. Соли, кислоты и жидкости, получаемые при перегонке, Глаубер переливал в большие бутыли и хранил в сундуках, а то и просто в мешках. Однако я приказал перенести все это богатство в отдельный чулан с крепкой дверью. Благо в доме такое помещение было.

Я читал надписи на различных емкостях и мысленно потирал руки. «Спиртус салис», «спиртус волятилис витриоли», «олеум алюминис», «саль аммиак», «саль тартари»… Есть где развернуться! Ученый, получивший азотную кислоту, уксусную кислоту, не говоря уж о соли, названной его именем! И все это самостоятельно обучаясь, чуть ли не с нуля! Надо ли говорить, что я приобрел у него пятитомник «Новые философские печи, или Описание впервые открытого искусства перегонки» с автографом?

На очень-очень далекую перспективу я подумывал о создании музея. Но экспонаты для него уже начал потихоньку собирать. И моя переписка со знаменитыми учеными этого времени была первой в коллекции. Когда-нибудь всем этим вещам просто не будет цены, а пока пусть считают это моей маленькой причудой. Должны же быть у наследника какие-то увлечения! А раз я разлюбил охоту и не собираюсь в будущем строить Версали, то могу позволить себе создать небольшой музей.

Лабораторию Глаубера, кстати, неплохо было бы сохранить для потомков. А вот для современников пригодилось бы сделать в помещении вентиляцию. Вопрос только – как? В XVII веке кроме элементарного проветривания пока что ничего не придумали. Создать вентилятор? Примерную форму лопастей и угол наклона я себе представляю, но именно что примерно. А там еще толщина меняется и изогнутость имеется. Ну и, что не менее важно, конструкцию еще нужно заставить работать.

Нет уж, если и начинать изобретательскую деятельность, то с оружия. Хотя бы с пушек, поскольку вариант XVII века меня совершенно не устраивал. Выстрелы ядрами, на мой взгляд, были малоэффективны, картечь не нравилась дальностью полета и неудобством заряжения, так что была у меня мечта повторить изобретение шрапнели. Полая сфера (вспомнить бы, из чего ее делали), пули, заряд пороха и деревянная запальная трубка. Мда. Если уж ударяться в плагиаторство, то по полной программе. Ну… зато я песен Высоцкого не пою.

Ладно-ладно, сам понимаю, что слишком многого хочу. Шрапнель я вряд ли осилю. Но с картечью тоже можно поработать. И с самими пушками тоже. Да и их количество неплохо было бы увеличить. Тут народ на войну пока что строем ходит. Так что плотный огонь может оказаться как нельзя кстати. И командующий состав противника пока что целенаправленно выбивать не принято. Правда, для этих целей нужно нормальное оружие, которое хотя бы быстро перезаряжается и далеко бьет, а над этим еще работать и работать.

Первым делом меня интересовало, можно ли изобрести унитарный патрон прямо сейчас. Одними пушками не спасешься. Читал я, помнится, про некоего Жана Самуэля Паули, который разродился данной идеей примерно во времена Отечественной войны против Наполеона. Даже казнозарядное ружье под данный патрон создал. Подумаешь, всего каких-то 150 лет. Неужели нельзя опередить время? Конструкция-то была нехитрая – патрон состоял из картонного цилиндра с наполнением из инициатора воспламенения – бертолетовой соли, дымного пороха и круглой пули. Идея сыровата, но надо с чего-то начинать!